А семья у Антонины Петровны Бажиной не просто большая, огромная: 6 детей, 12 внуков, 13 правнуков и два праправнука. И хоть живет она в своем домике вроде одна, печали не знает. 20 июня у нее день рождения, в прошлом году был юбилей – 95, а теперь перевалит дальше. Взрослые дети в эти дни косят возле дома траву, сажают традиционные цветники, готовят все к приему гостей. А над крышей, как всегда после 9 Мая, появился красный флаг Победы. 

Зорко одно сердце.

Уже три года, как отказали Антонине Петровне глаза. И хотя она не видит многое вокруг, перед ее мысленным взором разворачивается вся ее большая жизнь, и рассказать о том, как жила, она хотела бы и внукам, и правнукам, чтоб учились быть сильными и стой­кими. 

Судьба этой красивой женщины – летопись предвоенного поколения. Вспоминаем былое. Рядом с хозяйкой уютно улеглась кошка Рыжка, общая любимица. На стене – фотографии родных и близких.

Появилась на свет в деревне Фирстово, ныне это Тоншаевский округ Нижегородской области. Здесь корни старинного рода, земля дедов и прадедов. Фотографии родителей: Екатерина Степановна и Петр Кузьмич Клешнины – они оба из этих мест, ровесники XX  века, рождением с 1900 года…

В те годы церковь и мельница были самыми значимыми, заметными строениями на селе. Мельница – венец труда пахаря-хлебороба. Урожай с русского поля стекался сюда золотой рекой, чтобы стать мукой, явиться на столе спасительным караваем. 

Храм для Тони Клешниной с детства стал местом притяжения. В тоншаевской церкви ее дедушка Кузьма Михайлович был алтарником. Сюда она ходила с мамой из Фирстово. Путь неблизкий – километров пять. Но эти версты открывали красоту родной земли, хлебных полей. Особенно когда в июле цвела рожь, а на обочине – синие васильки. 

Отец Петр Кузьмич работал на мельнице. Затем в пекарне – пек хлеб. Вместе с женой Екатериной месили тесто в больших дежах. Труд тяжелый: одежда мокла от пота. Этим хлебом земляки были довольны, он вкусный, ароматный, духовитый! 

Голодное детство.

 ...Еще не остыла память о Гражданской. Как ценилась осьмушка хлеба на столе. Но вот грянуло новое испытание, уготованное самой природой. В 1920 году осень была на редкость засушливой. За нею последовала малоснежная зима. «Мало снегу – к голоду», – качали головами старики. 

 Весной 1921 года Волга не разлилась, как обычно, а обмелела. И уже в первых числах июня установилась испепеляющая жара – больше 33 градусов! Наступила страшная засуха. И от Ярославля до Астрахани погиб весь урожай. Голод охватил Поволжье, Южный Урал. Пик «голодомора» – 1922 год. 

Пережили и это. А в июне 1928 года радость пришла в дом: в дни летнего солнцестояния у Клешниных родилась дочка Тоня, уже второй ребенок в семье. Сестренка первенцу Виталию.

Как гром среди ясного неба грянула коллективизация. Она началась в конце 1929 года, а в 1930-м стала быстро набирать темп. С колхозом пришли непростые вопросы. Как отдать любимую буренку в общее стадо? По силам ли расстаться с конем? Не находя ответа, некоторые крестьяне резали скот, продавали за бесценок лошадей. На базарах стал дорожать хлеб. Пошло «наступление» и на церковь, принимались решения о закрытии храмов, снятии с них колоколов. 

Супруги Екатерина и Петр Клешнины, родители маленькой Тони, вступили в колхоз. В это время им было по 30. И они непрестанно трудились на колхозном поле. Урожай на первых порах по-прежнему убирали вручную. «Идешь, идешь, идешь с серпом, а конца-краю полосе, кажется, нет», – говаривала уставшая мать. 

Хлеб наш насущный…

 И наступили снова черные дни русской деревни. С осени 1932 года уже начинался «голодомор». Время трагических испытаний для народа. Маленькой Тоне Клешниной в 1933-м 

было лет пять. И она на всю жизнь запомнила тот голод, когда ели хлеб с мякиной.

– Мама сушила очистки от картошки. Затем сечкой в корытце рубила их, – вспоминает Антонина Петровна. – Толкла ступкой. Добавляла липового цвета. Из разного «подножного корма» делала лепешки и пекла их. Откушу кусочек, а проглотить не могу – мякина мешает. Помню, плакала, есть-то хочется, а нечего…

Про себя молились: «Хлеб наш насущный, даждь нам днесь…» А в Тоншаево атеисты решили низвергнуть крест с храма. У церкви собралось много народа. И вот молитвенный крест покачнулся в вышине, упал и глубоко ушел в землю.

 – Как закричали все! – вздыхает, вспоминая тот роковой день, Антонина Петровна. – Я от страха уткнулась в жакет мамы. Верующие прятали иконы по домам, сараям, зарывали в землю-матушку. 

Молиться Клешнины теперь ходили пешком в неблизкие Котельнич, Яранск. 

Железный конь.

Приходили в деревню и хорошие новости. На смену серпу, сохе и лошади идет техника. В июле памятного всем 1930 года с конвейера нового завода в Сталинграде сошел первый колесный трактор мощностью 30 лошадиных сил! Двумя месяцами раньше под Нижним Новгородом началось строительство автозавода, которое завершили за полтора года. 

В 1937 году Тоня пошла учиться. Путь до деревни Большой Лом, где после революции построили школу для детворы, был неблизким. В простой одежонке, многие в лаптях спешили на уроки ребятишки из окрестных деревень Ширты, Кузьминского, других. 

Семьи крестьян были большими. У супругов Клешниных детей росло уже шестеро: Виталий, Антонина, Лев, Николай, Алексей, Сергей. Заботы отца и матери не простые: как одеть и обуть всех? Валенки ребятишки носили по очереди. Но уже был хлеб на столе и здоровая крестьянская еда. 

Для солдат и сирот.

Летний день 22 июня 1941 года был теплым. В деревне Фирстово женщины пошли на реку стирать белье. Тоне Клешниной тогда исполнилось 13 лет. 

 – Прискакал председатель колхоза на взмыленной лошади: «Война!». Бабы как услышали, так сразу заголосили. Белье побросали и побежали в деревню. А потом стали провожать мужей, братьев, cыновей на фронт. В 14 лет Антонина уже работала. Ходила в Евстропово, километрах в пяти от родного дома. Начинала ученицей портного, а постигнув секреты мастерства, стала портнихой. 

– Закройщиком был Василий Кузьмич Томилов, – говорит Антонина Петровна, возвращаясь мыслями в те военные годы. – Мы шили шинели для бойцов Красной армии. Верхнюю одежду – не только для взрослых, но и для ребятишек. Война осиротила многих. Все больше появлялось детдомов. Шили для сирот пальтишки, другие изделия. 

 Отцу Тони Петру Кузьмичу Клешнину было уже за сорок, когда началась Великая Отечественная. И он в тылу увидел поверженных врагов – пленных немцев в лагере в Урене. Военнопленные валили лес, в котором нуждалась восстающая из пепла страна. Петр Кузьмич занимался привычным для крестьянина делом – пек хлеб. «Узнали фашисты, – говорил, – почем ломоть ржаного русского хлеба!»

Шестеро по лавкам.

…Отгремела военная гроза. Стали возвращаться в отчий край фронтовики. Создавались семьи. Вышла замуж и Антонина Клешнина. Геннадий Васильевич Бажин работал трактористом в колхозе. Супруги переехали в Пижму, что километрах в пятнадцати от Тоншаево. Подрастали дети: Анатолий, Фаина, Николай, Павел, Ольга. Мужеству и стойкости, силе духа учились у родителей, прошедших со страной все испытания. Сын Павел Геннадьевич Бажин воевал в Чечне, был тяжело ранен. Он сейчас работает водителем в администрации Тоншаевского округа. 

Нынче часто рядом с матерью ее младшая дочь Ольга, которая работала в Пижемской больнице. Последние годы – в отделении сестринского ухода санитаркой. За здоровьем мамы-ветерана стараются профессионально следить врачи – дочь и сын Надежда и Николай. 

Сейчас непростое время. Вновь односельчанки сели за швейные машинки, и как когда-то юная Антонина, шьют участникам военной операции одежки, бабушки вяжут солдатам теплые носки, иные мастерят маскировочные сетки.

– А как же иначе? – говорит Антонина Петровна. – Народ помнит жизнь и заветы отцов и матерей, выстоявших в Великую Отечественную войну. И в горе, и в радости, чтобы победить, надо быть вместе.

 Людмила Касаткина, Ника Перова.