– Впервые я услышала об этом теракте в начальной школе. Я маленькая не понимала, как это возможно? Это же праздник, первое сентября… Что такого случилось, что именно в этот день произошла такая трагедия и почему так жестоко обошлись с детьми, – говорит Таня Никитина из Балахны. 

Она делилась своими переживаниями, пока мы ехали в автобусе. В это время нам проводили экскурсию по горным цепям и ущельям Кавказа. Ее вел Руслан Чихтисов, доцент кафедры социологии Северо-Осетинского государственного университета им. К.Л. Хетагурова. Но несмотря на захватывающие виды осетинских просторов, величественные горы и блестящие серебристые реки, мысли юнармейцев возвращались 

к трагедии, которая коснулась и Руслана. 

Когда появились первые новости о захвате школы, в университетах прекратили занятия. Руслан и еще несколько преподавателей вместе сели в машину и поехали к месту теракта. Дороги были перекрыты, Руслан не попал в школу, но, как и многие, находился рядом с ней и своими глазами видел первый взрыв и все, что происходило после. Он вспоминает обнаженных окровавленных детей, которых пытались спасти врачи. Многие из его нынешних студентов – заложники, которые тогда смогли выжить. Родственники Руслана потеряли старшего сына, которого не успели спасти во время пожара. В траурные дни, как вспоминает мужчина, ему кажется, что весь мир скорбит с жителями Беслана. 

– Шли бесконечные ливни. Я никогда в жизни таких не видел... Будто природа плакала вместе с нами над душой каждого ребенка, которого мы потеряли. Во время похоронных мероприятий тоже шел дождь. Мы не успевали самостоятельно копать могилы, поэтому использовали экскаваторы. Это было так страшно, – вспоминает Руслан. 

Спортзал школы стал местом, куда завели заложников. Многие дети не осознавали серьезности ситуации, думая, что через 15 минут все закончится. Однако живыми отсюда не выпускали. Людей рассадили по всему залу. Террористы заминировали здание. 

Наша делегация зашла в этот спортзал. Тот самый, в котором три дня без еды и питья держали детей, их родителей и учителей. Сегодня здесь повсюду стоят бутылки воды с открытыми крышечками, лежат детские игрушки. Некоторые юнармейцы привезли из дома свои плюшевые игрушки, чтобы оставить их здесь в память о загубленных жизнях. 

Парни и девушки, рассматривая на стенах портреты погибших, не могли сдержать слез. В это время зазвучала пес­ня «Прекрасное далеко». Моим глазам мешала смотреть влага, они перебегали с одного портрета на другой, обращали внимание на годы жизни убитых, я представляла их будущее и считала, сколько бы этим людям было сегодня лет… Когда находишься в этом зале и видишь улыбающихся детей, их глаза, которыми они смотрят прямо в душу, отказываешься верить, что есть люди, способные на такое зло. Осознаешь главную ценность, которую мы имеем, – жизнь. 

В полуразрушенном сером здании без стекол в окнах пахло ладаном. Одна из пожилых женщин в черном платке рядом со мной ставила свечки напротив четырех портретов. На ее морщинках были видны следы слез. Она потеряла в теракте дочь, зятя и двоих внуков. 

– Наша девочка тогда пошла в первый класс. Они пришли на линейку всей семьей и взяли на праздник ее младшего двухгодовалого брата. Моего зятя расстреляли в первый же день, когда он отказался развешивать по спортзалу взрывчатку. А дочь защищала детей до последнего, но их всех убили третьего сентября… Спасибо за то, что помните об этой трагедии, нам это важно, – сказала Зоя Хамицаева. 

Болью в сердце отзывается слеза каждой потерявшей ребенка матери, которая пришла сегодня в эту школу. Рядом с нами плакали и дети, и взрослые. Они смотрели на вмятины от осколков – стены помнят каждую гранату. В голове слышатся звуки выстрелов и взрывов... А в отверстия пола, где мужчины прикрывали спинами детей, защищая их от пуль террористов, теперь кладут цветы. 

Уже за стеной мы рассмотрели красивую экспозицию в цвете сепия. Рядами на мольбертах вокруг спортзала выстроились 334 портрета погибших. Это благо­творительный проект художника из Ульяновска Михаила Чернова. Он создавал его с 2019 года к 20-летию трагедии. По профессии он – инженер, художественного образования у него нет, но с 2013 года он занимается творчеством. За сохранение памяти о погибших в Беслане художник был награжден школьным орденом «Феникс». 

– Ай, посмотри, какие красавицы у нас учились… Как жаль всех этих ребят. Стреляли со всех сторон. Один Бог знает, что здесь творилось, – показывает на портреты Герман Кцоев. 

Этот мужчина – почетный гражданин Беслана, входит в Высший совет осетин. Среди портретов он нашел маленькую девочку, которая была родственницей его семьи, и соседку, которая работала учительницей в этой школе. В память о погибших Герман из маленьких веточек вырастил 334 туи, позже они были высажены во дворе Северо-Кавказского многопрофильного медицинского центра. Сейчас те маленькие черенки превратились в красивую высокую аллею. 

Каждое первое сентября бывший директор школы и учитель физкультуры приходил к своим детям. Даже на пенсии он помогал с организацией праздника. Иван Каниди был заложником и погиб третьего сентября. В свои 74 года он был рядом с детьми – помогал им бежать, пытался вести переговоры с террористами и просил отпустить детей в обмен на себя. 

По официальным данным следствия, Иван Константинович во время штурма бросился на одного из боевиков и смог отвести автомат террориста в сторону от детей, но сам был убит. А жители Беслана вспоминают, что директор школы, встав на четвереньки, стал ступенькой для детей, которые бежали через окно. Говорят, что его жизнь оборвалась в этом месте… Каждая из версий – пример чистой любви к детям и настоящего героизма. Никто не исключает того, что они могли следовать одна за другой. 

При поддержке правительств Норвегии и Греции в 2010 году в Беслане построена школа-интернат со спортивным уклоном имени Ивана Каниди. Ее возглавляет сын Ивана Константиновича – Константин Каниди, который называет школу символом возрождающейся жизни в Беслане, продолжением великой миссии учителя. 

Раньше здесь висели порт­реты великих писателей и поэтов. В 2004 году на них появились следы от пуль, а на стенах – багровые пятна крови. Это кабинет русского языка и литературы на втором этаже школы. Здесь были убиты 16 человек. Аслан Кудзаев – единственный, кому удалось спастись. 

– В углу класса, под портретом Маяковского и цитатой «Я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Ленин», горой лежали трупы, – вспоминает Аслан. 

Он со своим товарищем по приказу террористов выбрасывали тела из окон. Когда боевик решил дозарядить автоматный рожок, Аслан вовремя смекнул и бросился к окну, шепнув товарищу: «Бежим!». Но тот промедлил и не успел вслед за другом. Аслан приземлился на четвереньки, вывихнул стопу, но успел ползком добраться до стены, где террористы не могли его достать. 

Первого сентября Аслан спасся, выпрыгнув из окна. Второго – спасли его младшую дочь и жену, а третьего освободили старшую дочку, которая в тот год впервые пошла в школу. В теракте Аслан потерял тещу, которая отдала свою жизнь взамен на жизнь своей дочери. 

Ребят нашей делегации снова и снова захлестывали эмоции. Но все, как один, держались, когда на кладбище «Город ангелов» под метроном зачитывали имена всех погибших. Казалось, что сюда съехался весь город – так много было желающих почтить память погибших. 

Нам удалось встретить одного из участников штурма. Это был огромный мужчина азиатской внешности. На его суровом лице не дрогнул ни один мускул.  Он был немногословен:

– Да, нам было страшно, но это наш долг. Мы ничего не боялись, а лишь ждали команды штурмовать. Нас долго не пускали, а мы уже «били копытом», ведь мы должны были быть там, защищать людей. 

У стен школы в это время проходил концерт. В живом исполнении звучали трагические песни, читали стихотворения, посвященные жертвам теракта, а на большом экране показывали интервью с матерями Беслана и заложниками. 

В толпе под звездным небом тихонько роняла слезы Бэла Гусиева. Ее сыновья Сослан и Давид были заложниками. Старший тогда перешел в десятый класс. Он успел спасти брата – выбросил его из окна школы на первом этаже, а его самого спасли уже во время штурма. Оба ребенка получили ранения, но остались живы. 

Бэла работала в отделе образования правобережного рай­она. К каждому из погибших малышей она относится как к своему, разделяя с другими матерями их горе. Заходя в школу, она всегда просит у погибших детей прощения. 

– Никто из нас не знает, за что они это сделали. Никто не ответит, почему так произошло. Всю жизнь чувствуешь себя виноватой и ничего не можешь с этим сделать. Мы не смогли им помочь, разве мы матери после этого? – с горечью говорит женщина. 

За нашими спинами в этот момент школьники выстроились в несколько рядов. В их руках были белые гелиевые шары с крохотной лампочкой внутри. Они отпустили 334 воздушных шара в небо, думая о тех, к кому они улетели. Это ежегодная традиция Беслана. 

– Мы наблюдали за тем, как белые шары летели в воздухе. Казалось, будто они сначала летели парами, а потом выстроились в клин. Ветра не было, но они летели в одну сторону. Наверное, это души ребят, и они возвращались в рай, – поделилась мыслями одна из юных участниц нижегородской делегации. 

Светлана Бекузарова в тот год отправила в школу сына-десятиклассника и младшую Кристину, которая перешла в пятый. Старшая дочка поступила во Владикавказ в финансовый техникум, куда они поехали вместе с мамой на 1 сентября. Женщина ждала свою дочь в холле. После распределения студентов по аудиториям к охраннику прибежала директор с телефоном в руках. Она кричала: «Школу в Беслане захватили!». 

– Я подбежала и стала ее трясти, а она мне только: «Я больше ничего не знаю, нам сообщили только это!» – начала вспоминать Светлана. 

Она стояла посреди дороги, пытаясь поймать машину до Беслана. Ее подхватили жигули оранжевого цвета. Внутри было несколько здоровых бородатых мужчин, но женщина совсем не обратила на это внимания. 

Ее высадили в людном месте, где дорога уже была перекрыта. В это время ее сын успел убежать. Он пришел на линейку пораньше, но вместе с друзьями решил прогуляться. А когда они возвращались, в школе начали стрелять. 

– Мама, мы так бежали! Я думал, что мне вот-вот в спину выстрелят…

А вот маленькая кучерявая Кристина с двумя косичками осталась с одноклассниками под прицелом террористов. Все три дня никому не давали воды. Чтобы облегчить жажду, заложники мочились на рубашку, а потом отжимали и пили. Все были рады долгожданному дождю. Но после него началось испарение влаги, и в душном зале стало совсем нечем дышать. 

Особенно тяжело было детям. Многие из них, как и Кристина, были без родителей. В спортзале к девочке подсела женщина, которая дала ей кулон Божией матери и сказала: «Я знаю, ты здесь одна. Я буду твоей мамой сейчас, ничего не бойся. Держи кулон и молись». 

Позже эту женщину поставили на подоконник. Она должна была сигналить белой простыней, чтобы снаружи прекратили стрелять. Как только она это сделала, террористы выстрелили в нее.

Уже во время штурма Кристина услышала резкий щелчок и упала. Следом на нее повалились трупы. 

– Мне помог Боженька. Это он поднял с меня эти тела, а я увидела луч света и пошла на него. Мама, я ничего не слышала и только думала, почему мне так горячо, – Светлана плачет и вспоминает этот момент со слов дочери. 

Кристину контузило, из ее груди текла кровь. Испугавшись обросшего щетиной омоновца и спутав его с террористом, ребенок бросился обратно в спорт­зал. Девочку госпитализировали во Владикавказ, куда к ней при­ехала Светлана. 

– Я не могла поверить, что это мой ребенок. Она была такая страшная и отекшая, вся в крови, глаза не открывались, а без того пухлые губы раздулись еще больше. Я боялась открыть одеяло и начала смотреть ее тело с ног. Они были грязные, в осколках, с волдырями от ожогов, – вспоминает мама Кристины. 

Когда она стала целовать дочку, та ей простонала: «Мама, мне больно, не трогай». 

Девочку перевели в Москву, где ее прооперировали и достали из груди осколок мины. Сегодня Кристина замужем, она стала мамой. Работает успешным визажистом в Москве. Но после тер­акта она плохо слышит. 

Светлана восхищается внутренней силой своей дочери. Она вспомнила, как еще в больнице съемочная группа телевидения приехала снимать сюжет про Кристину. Корреспондент спросила у ребенка, хочет ли она кому-то передать привет. А девочка, лежа на больничной койке, ответила в камеру:

– Ваххабиты, привет! Смотрите: я жива и не плачу!