В репертуаре нижегородского ТЮЗа появился первый за последние несколько лет спектакль по русской классике. В «Грозе» Александра Островского, прочитанной Владимиром Золотарем, не обнаружилось ни слова о «луче света» и «темном царстве».

Герои и тряпки

Свою «Грозу» режиссер назвал «мещанской трагедией», напомнив, что трагедия мещанской не бывает — по рангу не положено, бывает только драма. А в пьесе Островского он увидел черты высокого античного жанра. На сцене этот оксюморон — «мещанская трагедия» — обернулся почти пародией.

На нескольких уровнях металлических конструкций развешано серо-белое тряпье (покровы? ширмы? намек на бедность театра?), того же цвета и костюмы. Покровы спадут и с главной героини, разоблачая неожиданный мальчишеский ежик на ее голове, и со сцены, открывая остов и пустоту. А потом появятся волны — синие такие, как будто из мультфильма, с которыми сольется Катерина, весь спектакль смотревшаяся нелепым пятном на этом серо-белом фоне.

Герои движутся по сцене как в замедленной съемке, как в воде. Вода здесь повсюду, она плещется в тазиках и ведрах, из нее даже выуживают живую рыбу, заставляя думать, что Катерина и есть эта самая рыба, извивающаяся на суше от удушья, а вовсе не птица, как казалось ей. А если и птица, то водоплавающая, то есть такая же несуразная, как мещанская трагедия. Когда она погрузится в волны, ее понесет то ли вдаль — в реку, то ли вверх — в небо, и она будет улыбаться, а зал — почти смеяться.

То ли дым, то ли пар

Катерина в спектакле (Наталья Макарова) — главная клоунесса, от которой пляшет весь цирк, — тонкая, угловатая, нервная. Женщина-молния. Это она нагнетает бурю, гонит волну, напускает дыму (на сцене его много, зал постоянно кашляет). Бредит о чем-то своем, пока другие спокойно едят арбуз или таскают свои ноши. Ее корчи на сцене вызывают то испуг, то смех, то отвращение, то непонимание. А прочие персонажи — лишь недоумение, как бы хорошо ни играли артисты: причем тут они?

Никто ни при чем, никто не связан с ее личным безумием и ее гибельной страстью. Никто-никто не виноват. Ни душевно щедрый Тихон (Олег Шапков), в котором, казалось бы, такой потенциал, такая сила, а он никнет перед местечковой царицей, своей матерью, говорящей издевательски тихо, чтобы все вокруг замолкали (Людмила Павловская). Да и она-то ни при чем, равно как и резкий, выразительный Дикой (Леонид Ремнев). И даже простой парень Борис Григорьевич (Михаил Инчин) ни при делах — разве это к нему ее тянет? Нет, совсем не к нему — тянет в никуда.

Судьба героини не вызывает ни скорби, ни каких-либо других потрясений — Катерина ищет гибели и погибает. «Да нет у меня воли!» — вырвется наконец у нее. И ни у кого ее здесь нет — есть только воля рока. Трагедия, как и было сказано. Смешная такая трагедия…

Ольга ГОРНОВА.