При советской власти изо всех сил старались стереть грани между городом и деревней. Поселок Возрождение Княгининского района, горькая насмешка над социализмом, пал жертвой этих усилий: понастроили 2 — 3-этажные дома, а народ из них постепенно разъехался. Производство загнулось, на заработки теперь местные жители едут в Нижний или Подмосковье. Дачники тоже предпочитают общение с природой, а на Возрождении всех красот — один пруд, затерявшийся между многоквартирными домами.

— Зарегистрировано в поселке 600 человек, а проживает гораздо меньше, — рассказывает глава Возрожденского сельсовета Ирина Бабушкина. — Никому мы тут не нужны…

Три версии

Весть о том, что Маринка Суродина в ночь с четверга на пятницу не ночевала дома, облетела поселок еще до обеда. В сельмаге с утра судачили бабы, дескать, Маринкина-то мать уже заявление написала в полицию и в пропаже дочери обвиняет зятя. В самом деле, куда могла деться из поселка 30-летняя мать троих детей, когда младшему, Максимке, всего три годика?

— Версий у нас поначалу было три, — рассказывает и. о. руководителя Большемурашкинского межрайонного следственного отдела Дамир Хусиянов, — сбежала с любовником, повесилась где-нибудь в лесу и… муж.

Сначала обследовали все близлежащие сараи и лесочки, ничего подозрительного не обнаружили. Соседи ничего толком сказать не могли, видели только в четверг утром, как по улице прошла, все вроде было с ней в порядке…

Про любовника говорили, есть у нее кто то, из города приезжает к ней на работу — Марина трудилась на пластиковом производстве: горки делали для ФОКов да какое-то оборудование к катерам. Но в те дни его никто в поселке не видел. Да и был ли это любовник — свечку, как говорится, никто не держал.

— Мариночка, девочка моя, как же я без тебя? — причитал Иван, ее муж, размазывая по щекам слезы. Очередной вопрос следователя вызывал в нем новый всплеск рыданий.

Следаки, конечно, меж собой переговаривались, мол, убивается мужик раньше времени, может, жива еще. Родственники обычно в подобных ситуациях до последнего лелеют надежду.

Днем его видели в соседнем поселке Троицкое, где он работал водителем в ЗАО «Покровская слобода», вечером гулял с младшим сынишкой на улице — свидетелей полсела. А когда теща позвонила и спросила про дочь, он ответил так:

— Поцапались чуток, она обиделась, забрала с собой телефон и куда-то ушла. Больше я ее не видел…
Эту фразу, как теперь вспоминает Дамир Анвярович, слово в слово он повторял все последующие дни. Пока его не арестовали.

Суродины

Марину нашли закопанной в дальнем лесу. Сочувствующие толпились у дома, где жили родители Марины, там, под их присмотром, находились и трое детей погибшей.

— Душегуб! Убийца! — через открытое окно доносились крики матери, обезумевшей от горя. Но в то, что Марину мог убить Иван, никто еще не верил.

…Про Суродиных говорили, что это благополучная семья, дружная. Трое детей — какие вам еще доказательства дружбы и любви? Муж не пил, это на селе теперь большая редкость. Оба супруга работали. Старший сын, 14-летний подросток, ничем дурным здесь не прославился, дочка в третий класс перешла…
И хотя жили они в квартире, было у них и подсобное хозяйство, и машина «Жигули» была — темно-синяя «шестерка»…

Старшего сына Марина родила, когда еще училась в девятом классе. И хотя Иван, он на 6 лет был старше своей слишком юной избранницы, поначалу не оформлял брак, инцидент, который в юридической практике называется «половое сношение с лицом, заведомо не достигшим 16 лет» и наказывается лишением свободы сроком до четырех лет, так и не получил широкой огласки. Общественному порицанию сельчане тоже не подвергли тогда эту парочку: ведь не бросил же с ребенком! А Марина влюбилась. Да и как было не полюбить такого парня — хозяйственный, рукастый, собой недурен! А она еще почти ребенок: первые объятия, первые поцелуи, первые жаркие слова… Теща, и та поначалу в зяте души не чаяла и, если что, всегда принимала его сторону. А уж когда свадьбу сыграли да второго ребенка родили, народная молва и вовсе похоронила столь пикантную подробность из истории этой семьи. И если уж быть справедливыми, Суродины в глазах сельчан являли собою образцово-показательную семью.

Островки пшеницы

Отработав первые две версии, следователи опять вернулись к третьей. А что если все-таки муж? Внимательно изучая запись наружной видеокамеры во дворе «Покровской слободы», обратили внимание на кадры, где Суродин-старший, вынув из багажника своей «шестерки» земляную лопату, очищает ее от колосков. Колоски крупные, желтые — явно пшеничные. А у них в районе повсеместно рапс растет, а пшеница только кое-где — маленькими желтыми островками на зеленых просторах. Стали обследовать эти островки. Возле одного из них заприметили след от машины — трава была помята.

Километра два катили по следу и наткнулись в лесополосе на небольшое болотце. Стали прощупывать берег палкой, та вдруг провалилась и чуть ли не до половины ушла в почву. Осторожно принялись копать, несколько взмахов лопатой — и из земли показались ноги. Еще несколько взмахов — на черной торфяной земле распласталось цветастое платье…

Иван Суродин, припертый неоспоримыми уликами, сознался быстро. А потожировые следы на лопате и на одежде убиенной, сравнительные пробы грунта в той местности, где нашли труп, и частицы почвы с лопаты, отпечатки пальцев и ворсинки на заднем сиденье машины — все это свидетельствовало о его причастности к убийству.

Как это было

В понедельник, 22 июля, на официальном сайте Следственного управления СКР по Нижегородской области появилось сообщение:

«…В ходе проведения доследственной проверки следователями СК совместно с оперативными сотрудниками полиции было установлено, что пропавшая женщина стала жертвой преступления, в совершении которого подозревается ее 36-летний муж, который и был задержан 21 июля 2013 года…»

— Свидетели говорят, муж ее и раньше ревновал по поводу и без повода, — рассказывает старший помощник руководителя Следственного управления СКР по Нижегородской области полковник юстиции Юлия Склярова. — Мать погибшей рассказывала, что он избивал жену; дочь в последнее время жаловалась на него все чаще…

Из материалов уголовного дела:

«По версии следствия, 18 июля 2013 года в сарае частного дома, расположенного в пос. Возрождение Княгининского района, в ходе ссоры между супругами подозреваемый ремнем для крепления багажа в машине задушил свою супругу. Он вывез тело погибшей за территорию поселка и закопал его в лесополосе».

На первом же допросе Иван Суродин рассказал, что последние два-три месяца замечал на мобильнике жены «чужие» эсэмэски. «Люблю», «Целую», — писал неизвестный абонент. Очередная сцена ревности, которую он устроил Марине, началась в сарае возле дома.

— Изменяла, изменяю и буду изменять, — якобы сказала Марина, когда муж ее начал упрекать. — И вообще от тебя уйду!

— Тут у меня планка слетела, — рассказывал Иван следователю. — Толкнул ее, а когда она упала на землю, схватил за горло и стал душить. Когда понял, что она мертвая, погрузил ее на заднее сиденье, потом прибрался в сарае и повез подальше отсюда. Вещи ее и мобильник закопал вместе с ней.
На работу потом заехал, с соседями вечером поговорил, чтобы неопровержимое алиби себе создать…

Он и теперь продолжает утверждать, что очень любил Марину. Говорит, она ему «после того» три дня снилась.

— Ему уже предъявлено обвинение, назначены судебно-медицинская и психолого-психиатрическая экспертизы, — рассказывает Дамир Анвярович. — Несовершеннолетние дети сейчас находятся с бабушкой — матерью погибшей…

Говорят, на телефоне Марины, когда ее откопали, были зафиксированы последние входящие звонки от старшего сына и дочки. Пока не сел аккумулятор, они продолжали звонить своей матери, уже мертвой, в торфяную могилу, куда закопал ее их отец.

Татьяна ЧИНЯКОВА.

(В интересах следствия фамилия и имена фигурантов дела изменены. Автор выражает благодарность и. о. руководителя Большемурашкинского межрайонного следственного отдела старшему лейтенанту юстиции Дамиру Хусиянову за содействие в подготовке криминального очерка.)