- Мам, а скажи, ведь засада лучше, чем командировка! - ???
- Ты, когда в засаде, домой возвращаешься, а в командировках ты месяцами! Мама, майор полиции, старший оперуполномоченный по особо важным делам, не нашлась что и ответить. Крутые молодчики, крупные наркоторговцы, потерявшие счет судимостям, убийцы, грабители и насильники - никто не мог смутить нашу героиню. А девятилетняя девочка смогла. Ведь ребенку все равно, сколько у мамы звезд на погонах и какой мама замечательный сыщик. И до жуликов дочери никакого дела нет. Для нее мама - это мама.
:А вот для мамы нормальная человеческая жизнь - это недосягаемая мечта. С юности только и видела она кровь, боль, грязь, загаженные притоны, гориллообразных существ, которым место в клетке. И, что еще тяжелее, жертв этих гориллообразных, тех, кого ей приходится защищать. В ущерб близким. В ущерб собственному ребенку. В ущерб себе самой: Ни имени, ни даже подразделения, в котором работает эта, первая героиня наших праздничных заметок, мы назвать не можем. Действующие опера традиционно безымянны. Незачем "клиентам", в том числе потенциальным, знать их данные. Такая работа:

Без подвига

Жила-была бабушка. Обычная 80-летняя старушка, в меру занудная, в меру богомольная. Было у нее трое более чем взрослых детишек, коим дела особого до мамы не было. Так, позванивали ей время от времени. А когда не дозванивались - не печалились: мало ли что, может, за хлебом вышла, а может, в паломничество отправилась к батюшке Серафиму Саровскому. Каждый год ходила: Так что первые три месяца, с мая по август, они не беспокоились, когда мать не брала трубку. Через три месяца все же кто-то из чад забеспокоился и решил ее проведать. Обнаружил запертую дверь и никаких следов пожилой женщины.
Тут уж стало не до шуток. Родственники обратились в милицию: :Прежде чем сгинуть без вести, хорошенько подумайте. Ваши поиски будут стоить многим людям бессонных ночей и беготни, а бумаг будет написано столько, что вовек не прочесть нормальному гражданину. Сперва по факту вашего исчезновения возбудят уголовное дело по статье 105 - "Умышленное убийство". Затем заведут разыскное дело. Возьмут ваше описание, фотографию, отпечатают, разошлют по райотделам милиции. Обзвонят больницы, морги, выдернут вашу родню на опознание, и не один раз. Проверят неопознанные трупы: Опросят тысчонку-другую свидетелей, видевших вас, якобы видевших, а также и тех, кому вы примерещились, хорошо еще, ежели не во сне. И это еще не все! А поскольку вы далеко не единственный "потеряшка" в огромном городе, то опер из отделения розыска, которому отписано ваше дело, будет заниматься вами наряду еще с десятком (меньше не бывает, больше - сколько угодно) ваших "коллег". Сериалов о его работе никто снимать и не подумает: Но вернемся к пропавшей бабушке. Несколько дней понадобилось старшему оперуполномоченному капитану милиции Светлане Ивановой, чтобы по часам воссоздать последний путь "потеряшки". Утром старушка вышла из дома, отправилась на Заречный рынок, упала, ударилась головой.
Совершила несколько рейсов на "скорой" из 33-й больницы в 38-ю и обратно (называется "спихотерапия"), ненадолго очнулась, назвала имя и адрес, затем вновь потеряла сознание - и уже навсегда. Так и скончалась, потерянная, никем не оплаканная, похороненная не родными по-христиански, а сотрудниками морга, в яме с номером: Однако самым жутким было все же не это. Через некоторое время один из ее сыновей заявил претензию на ее жилье - отнюдь не элитное. Причем на суде сказал, что он единственный родственник и единственный наследник: Брат, сестра и их многочисленные отпрыски, понятное дело, возмутились. Началась круговерть с жалобами во все инстанции, громогласными заявлениями о несчастной старушке, чью могилу антинародное государство скрывает от безутешной родни. Светлане же досталась малопочтенная роль "оборотня в погонах": не совсем, правда, понятно, с какой радости. "Уж лучше бы я ее не находила! - с горечью говорит она. - Такого насмотрелась:" Это одно, не самое сложное, не самое грязное, скорее самое обычное дело. Да и криминальногото здесь ничего нет. Именно из-за его "обычности" мы о нем здесь и вспомнили. То, что обычному человеку и в ночных кошмарах грезиться не должно, милиционер видит постоянно. Каково ему? А тем более каково женщине, пусть и в погонах? Вся эта история не о технике работы отделов розыска и не о расплодившихся на Руси Иванах, родства не помнящих, а об офицере милиции Светлане Ивановой:

Чего не знает Анастасия Мельникова:

Светлану мы "рассекретили" потому, что из уголовного розыска она перешла несколько лет назад в другое подразделение, не столь "законспирированное". Собственно, и разговаривать-то она именно потому согласилась: среди женщин-оперов болтушек нет. Такая работа: И о самой работе рассказывают они мало и неохотно. "О чем рассказывать? - говорит та же Светлана Иванова. - О том, как девушка упала с мостков около Высоковской церкви и ухитрилась утонуть в речке-"парашке", где воробью по колено? Или о ее матери, которую мы пригласили на опознание трупа? Без этого нельзя, а "с этим": Или, может, вспомнить мальчишку, повесившегося на пустыре - и опять-таки его маму? Или: не хочу больше об этом!" Ежедневная монотонная работа - без погонь, стрельбы и криков "кья-а!", которыми периодически пугает телезрителей героиня очаровательной Анастасии Мельниковой, - забыл уж, как эту героиню звать. Только ей, героине, с изуродованными трупами возиться не приходится.
И родных на опознание она не таскает. И встрясок, подобных тем, которые испытывала Светлана, глядя на матерей, потерявших детей, у телевизионной сыщицы не бывает.
И (что, кстати, слишком уж неправдиво) не приходится телеоперу заниматься таким делом, как поиски, вербовка и общение с агентурой: бомжами, уголовниками, замызганными наркоманами. Без вышеупомянутой категории трудящихся - стукачей, "барабанов" на сленге, не было бы раскрыто ни одного преступления на свете, а контингент этот, мягко говоря, неаппетитный. А бывают ситуации, когда необходимо оперативное внедрение, причем по каким-либо причинам внедряться должна женщина. Если опер-мужчина может еще в случае разоблачения унести ноги, для женщины каждая операция подобного рода - игра в русскую рулетку. А ведь "с той стороны" тоже не полные идиоты: та же контрольная закупка наркотиков - это своего рода тест на актерское мастерство. К тому же женщина - это ведь еще и объект вожделения и соответственно поползновений людей, к отказам непривычных: среди уголовников женщина человеком считается с очень большими оговорками: А если женщина в погонах не опер, а следователь, то сплошь и рядом случаются следующие ситуации.
- Я никогда не забуду, как свой первый ордер на арест выписывала, - рассказывала одна из "следачек", капитан милиции. - Мальчишка, лет восемнадцати, сидит в кабинете и плачет. И мама его плачет. А горше всех я плачу. Плачу - и ордер выписываю: История имела продолжение. То ли "закосил" парнишка под больного, то ли действительно заболел, только адвокат его подал ходатайство об изменении меры пресечения. Юная в ту пору и жалостливая следовательница по ее словам "с радостью" выпустила хлопца под подписку о невыезде. До сих пор он в розыске. Сколько "подвигов" совершил за это время, сколько горя людям принес - одному богу известно. Простые человеческие чувства, жалость к слабому антипрофессиональны. Если ты взялся защищать общество - жалей потерпевших. Или никого не жалей - против природы, против женского естества. Такая работа:

Вместо заключения

В канун праздника о плохом не вспоминают. А мы в этих осознанно сумбурных заметках о плохом и не говорим. Мы упомянули всего несколько женщин, жизнь свою посвятивших очистке земли от грязи.
Причем только одну из них назвали по имени: Хотелось бы и больше сказать, и подробнее. Мы только попытались обрисовать условия, в которых работают женщины - сотрудницы правоохранительных структур. Их работа - постоянный, ежедневный, рутинный подвиг. Оставаться в таких условиях женщинами, женами и матерями - подвиг вдвойне.
И, поздравляя их с праздником, мы не будем им ничего желать. Просто поблагодарим их. Просто низко склоним головы перед ними - девами-воительницами, валькириями германских мифов, бесстрашными и обворожительными. Несмотря ни на что:

Игорь ГРАЧ.