Нижегородские гастроли столичного театра на Малой Бронной завершились «Тартюфом». В роли лицемерного святоши выступил народный артист России Виктор Сухоруков. «Эта роль - мой шедевр! – признается артист. - Пять лет при аншлагах! Я играю с удовольствием, с упоением. Во-первых, это Мольер, во-вторых, история в стихах, и это дает мне право романтизировать героя, летать, разговаривать, словно петь…»

 

• Никто не мечтает стать Лениным

Прочно закрепившийся в общественном сознании в амплуа отрицательного героя, на деле Виктор Сухоруков оказался очень вдумчивым, просветленным собеседником. Перед спектаклем в артистической гримерке мы почти сорок минут упоительно беседовали обо всем на свете.

- Виктор Иванович, все мы родом из СССР и помним, как в определенный момент прославление вождя мирового пролетариата достигло прямо-таки абсурдного размаха. Играя в «Комедии строгого режима», вкладывали ли вы в своего персонажа особый иронический подтекст?

- «Комедия строгого режима» вышла на экраны в 1992 году. Мы расставались с гигантоманией, с массовым Лениным. В те годы мы вступили в период распада, великого сокрушения большой страны, мы себя теряли и уничтожали, жалели и искали... Это был такой раздрай, когда можно было позволить себе все, что угодно, и ничего за это никому не было бы. Излишнее внимание к увековечиванию Ленина меня не смущало, нет. Даже если бы бюсты вождя стояли во дворе каждого дома, это не испортило бы моей жизни, были другие проблемы. Мы привыкли жить в таком, «идеологическом» мире. А что касается моего отношения к роли в «Комедии строгого режима», где я сыграл, кстати, не Ленина, а заключенного Зуева, которому была поручена роль вождя – именно так я к этому и относился. И, получая эту роль от режиссеров Студенникова и Григорьева, я обрадовался не тому, что буду играть Ленина, а тому, что актеру Сухорукову попалась роль, где можно сыграть сразу трех персонажей: заключенного Зуева, Владимира Ильича в его понимании, и сам процесс сочинения Зуевым своего вождя. Это примерно такая же роль, какая досталась Леонову в «Джентльменах удачи».

- Ребенком сочиняя стихи о лежащем в Мавзолее Ленине, могли ли вы помыслить о том, что когда-нибудь будете играть роль вождя?

- Ну что вы, конечно, не думал. Мы ведь кем хотим быть? Врачами, артистами, космонавтами, а задачу быть Лениным никто перед собой не ставит.

- Позволю себе реплику. Я родилась в Казахстане в сытые времена, мы регулярно ездили в отпуск на море через Украину и Россию, и видели нескончаемые черные, покосившиеся дома. Честно сказать, когда развалился Союз, я порадовалась за Россию: ведь сейчас мы стали богатой, процветающей страной, потому что перестали «кормить» окраины.

- Не заводите, пожалуйста, разговор на эту тему, потому что об этом могу спорить бесконечно. Вот вы увидели покосившиеся дома. Коммунистов сейчас ругают за то, что они прикрываются запуском в космос человека, как будто других достижений нет. Я сам вышел из барака, который в XIX веке Савва Морозов построил для рабочих. Я уходил из этого барака в армию в 1973 году, и не было у меня никакой квартиры, и я не буду говорить вам, что меня эта жизнь устраивала, потому что я никакой другой жизни не знал. Сегодня мне тычут в нос Германией, Испанией, Америкой, потому что там «лучше живут», но, уверяю вас, и там можно найти такое, от чего встанут волосы дыбом. Я спрашиваю благополучных людей в благополучных странах: у вас есть тюрьма? Полиция? Психиатрические лечебницы? Самоубийства? Да, все это у них есть! Так чем же они от нас отличаются? Да только тем, что одеты получше да кушают посытнее, но за все приходится платить, и они за это платят. Живя в благополучных странах, они жалуются мне на свою жизнь! Все относительно. Сосед на соседа звонит в некое учреждение и говорит: «Проверьте, откуда у него машина, откуда у него средства на отдых». Много странного там, и нечего даже говорить на эту тему!

 

• А в Голливуде-то – бардачок!

- Известно, что у каждого актера есть свои несыгранные роли, различные короли Лиры... Среди ваших – Шариков? Читала, что Бортко буквально локти себе кусал, когда, уже по завершении работы над «Собачьим сердцем», увидел вас…

- Когда я снимался у Бортко в «Бандитском Петербурге» и озвучивал роль депутата Глазанова, он вдруг сказал мне: «Как жаль, что мы не были знакомы, когда я готовился к съемкам «Собачьего сердца»! И я ответил на это: «А я был рядом! И на учете в «Ленфильме» стоял!» Я сыграл бы Шарикова не лучше, чем Толоконников, но сделал бы его другим. Не дворнягой, а смесью барбоса с болонкой, и получился бы такой интересный персонаж, где много всего намешано. Вспомните: «Видимо, моя бабушка согрешила таки с водолазом»… О! Чувствуете? Случайные связи! И явившейся в их результате собачонке досталась огромная миссия…

- Вы отказались от работы в Голливуде, от участия в бондиане. Почему?

- Потому что у меня были дела и обязанности в России. А у них, в Голливуде, тоже, оказывается, наличествует небольшой бардачок. Они сначала предложили мне 10 марта выехать в окрестности Лондона, где строились декорации, а потом сказали, что дата меняется, и надо приехать 24 февраля. А я ведь работал… Жалею ли я об этом? Нет, не жалею. Хотел бы я вновь оказаться в Голливуде? Да, конечно. Я туда не доехал, мне интересно!

 

• «Брат» появился от злости и обиды

- Насколько  вхождение в роль меняет актера, влияет на него? Читала, что, работая над ролью достаточно неприятного персонажа в фильме «Про уродов и людей» вы, не выдержав диссонанса с предлагаемым образом, начали выпивать…

- Ну, тогда я запил «просто». Поверьте мне,  ничто не отражается на человеке, если это игра. Это моя профессия, я знаю свое дело. Когда мне предлагается роль, я ведь в нее не вживаюсь. Я просто изучаю программу поведения, которую предлагает режиссер. Это как пальто надеть, как переодеться в другой костюм. А потом снял одежду, умылся – и вышел снова Виктором Сухоруковым. Просто в «Уродах» я настолько не мог терпеть тот персонаж… Но, если честно, мне кажется, что все это я придумал себе, всю эту ненависть, чтобы оправдать свой запой. Я просто загулял – вот и все. И  свалил это на сложность характера, который придумал Балабанов.

- Ваше сотрудничество с Балабановым началось с фильма «Счастливые дни». Как это было?

- «Счастливые дни» - первый полнометражный фильм Алексея Балабанова, 1991 года. Я заканчивал съемки в «Бакенбардах» у Мамина, работал на озвучании своей роли на «Ленфильме».  Как-то вечером я уже шел домой со смены. Ассистент Балабанова,  искавшая актера на главную роль в крутом артхаусном кино «Счастливые дни» по мотивам Беккета – черно-белый, махровый артхаус! – увидела меня и говорит: «Вот еще один». Оказалось, что Леша Балабанов пробовал на эту роль очень многих интересных, талантливых ленинградских театров, и меня к нему подвели. Так и познакомились. Он посмотрел на меня и дал сценарий почитать. На следующий день встретились, я говорю: «Ничего, Леш, не понял, но что-то меня заворожило, приманило к этому материалу. Давайте попробуем». Состоялись кинопробы и меня утвердили. Вместе с Ликой Неволиной. Потом будет «Замок» Кафки, и дальше он захочет снимать «Про уродов и людей», а «Брат» появится от злости, от обиды. Потому что, когда он получит главный приз в Суздале за «Замок» Кафки, и в Берлине что-то получит, ему пообещают поддержку нового, третьего фильма. Балабанов предложил сценарий «Про уродов и людей», который назывался «Ехать никак нельзя». Ему сказали: это порнуха, это грязь, садомазохизм, мы это поддерживать не будем, давай другой сценарий. Он обиделся и сказал: фиг с вами, сам заработаю. Уехал в деревню, написал сценарий «Брата». А дальше чудо произошло: Балабанов поехал на «Кинотавр» и там встретился с Сергеем Бодровым. Вот так родился «Брат». А в 1998 году вышел «Про уродов и людей» - Леша заработал денег на «Брате» и снял то, что хотел. Ну и затем  - концерт по заявкам, «Брат-2».

– Не могу не выразить удивление пророческим посланием «Брата-2». Поначалу многие воспринимали его в качестве некоего фарса, шуточной фантазии, а сегодня мы видим, что он стал документом эпохи. Как это произошло?

– Это гений Балабанова. Он много чего угадал. Советую вам обратить внимание на фильм «Про уродов и людей». Это закодированная история. Там очень много зашифровано о нашей жизни, и не дай Бог нам дожить до этого.

- Вы когда снимались в «Брате», думали о том, что этот фильм станет эпохалкой?

- Нет, не думал. Конечно, когда работаешь, хочется, чтобы это был успех, чтобы это была удача, чтобы не зря труд был потрачен. Но резонанс, результат восприятия никто не предскажет. Возьмем фильм «Остров». Лунгин его и снимать-то не хотел, ему жена сценарий подсунула. Сколько лет этот сценарий валялся у Арабова! Это работа одного из его учеников. И Юрий Арабов проталкивал этот сценарий, предлагал многим режиссерам и многие отказывались, и вот он случайно оказался в руках у Павла Лунгина. Да кто бы знал, что будет резонанс на такую историю, не очень веселую, не очень яркую, тяжелую драматическую историю, а она имела колоссальный успех!

– Почему Лунгин именно вам предложил роль отца Филарета? Как он увидел в вас этот характер?

– Это его талант, интуиция. Я и сам не знаю, как он рискнул, а он, конечно, рисковал. Разглядел же меня именно Петр. Лунгин ведь говорил Мамонову: «Побойся Бога, какой он Филарет!», но Петя сказал: «Попробуйте. Вы его не знаете». А с другой стороны, Филарет – очередная качественная, хорошая работа в моей биографии.

 

• Забыли – и вспомнили

- Вас в течение достаточно долгого времени не звали сниматься в кино. Отчего?

- Действительно, тринадцать лет меня не вызывали: не нужен, не интересен. И вдруг – понеслось! Причем меня зовут, а я говорю: не хочу. Меня зовут – мне не надо! Меня снова зовут - и я делаю одолжение... То есть я пришел в кино через отказ, через отрицание, через обиду: однажды меня унизили, оставив на съемочной площадке в 80-х годах: маленький эпизодик предложили и забыли на площадке, и я сам добирался, с солдатами в фургоне. Тогда я сказал: больше ни ногой в этот кинематограф! Но пройдет пара лет, и вдруг машина кино так закрутится в моей жизни… Это я сегодня, можно сказать, очень мало снимаюсь. Но в девяностых, когда действительно был кризис, разруха, и кинематограф ковылял, как хромая утка - я снимался и ни минуты не стоял на месте, у меня было очень много работы в те годы. И даже кто-то однажды сказал: Господи, что они все в нем нашли – урод уродом. И мне это передали, что, де, во всех фильмах всё Сухоруков да Сухоруков. Я сначала расстроился, а потом подумал: а может быть, я олицетворяю время?

– А отчего в творческой биографии после периода затишья вдруг наступает взрыв творчества, или наоборот, что это – случайность, воля свыше?

– Я не знаю. Я всегда был готов к тому, что когда-то все закончится. А может и не начаться вовсе. Оглядываясь на кумиров былых поколений, я понимал, что может быть взлет, может быть падение, а может быть и забвение, причем последнее - обязательно. Много ли мы вспоминаем великих актеров, на которых мы выросли? Поэтому я, понимая это, думаю: Витя, не обольщайся, это только неумные люди и со слабой психикой думают, что вот они сегодня в прожекторах, в славе, в деньгах, в обожании, в поклонниках и поклонницах, и они теперь – центр Вселенной. Это великое заблуждение, великая ошибка. Да, это твое призвание, и удача постучалась к тебе в дверь, в окно, в душу. Но это все равно лишь полустанок твоей жизни, который твой поезд промчит, и дальше не знаешь, что тебе предстоит – пересесть на самолет или опрокинуться в кювет.

– Почему-то у вас это так трагично прозвучало…

– Ну а в чем трагизм? В том, что мы все умрем? Почему-то люди не любят эту тему, но мы действительно умрем, и это то, что нас роднит всех! Самое главное общее у всего человечества, у космоса - одна вещь, смерть! Мы живем и почему-то боимся того, что обязательно случится. Удивительно. Вот где философы нужны. Потому что можно бояться того, чего можно избежать, но как можно бояться неизбежности?

Мария ФЕДОТОВА.

Фото Александра ВОЛОЖАНИНА.

 

Справка «НН»

Виктор Иванович СУХОРУКОВ - актер театра и кино. Родился 10 ноября 1957 года в Орехово-Зуево в обычной семье. После армии проработал несколько лет на ткацкой фабрике. В 1974 году поступил в ГИТИС, по окончании которого по приглашению Петра Фоменко уехал в Ленинград в Театр комедии имени Н. П. Акимова. В 1986 году был принят в Ленинградский государственный театр имени Ленинского Комсомола. Сотрудничает с театром имени Вахтангова, Театром имени Моссовета, МДТ на Малой Бронной и другими. В кино дебютировал в 1989 году в комедии-фарсе Юрия Мамина «Бакенбарды». Снимался в главных ролях в фильмах «Комедия строгого режима», «Брат», «Брат 2», «Про уродов и людей», «Антикиллер», «Остров», «Бедный, бедный Павел», «Жмурки», «Овечка Долли была злая и рано умерла». Народный артист России, обладатель премий «Ника» и «Золотой орел». Почетный житель города Орехово-Зуево.