Злорадствующие критики пророчат известному актеру скорое забвение. Мол, после бекмамбетовских "Дозоров" и продолжения "Иронии судьбы" Хабенский останется вечным "иным", растерянным наследником неудачной любви и ищущим ускользающую удачу. Сам он от разговоров прячется, интервью дает редко. Хотя любит красивые слова и их сочетания. Например, "техникум авиационного приборостроения и автоматики". Школьником, прочитав такое на дверях питерского учебного заведения, он решил, что это занятие для него. И попал - в театр, а потом - на экран.

Будем коротки…

- Скажите, после "Дозоров" иногда кажется, что есть иной мир. Не может же быть, чтобы все вот так здесь кончалось. У вас такое ощущение бывает, да?
- Да.
- Бывают моменты, когда вы свою профессию ненавидите?
- Почти каждый день. Не буду утомлять вас подробностями "кухни", но профессия очень сволочная. Нужно каждый день приходить и доказывать, что ты именно тот, кого хотят видеть. Именно тот, кто может без стыда сказать: я стараюсь работать честно. Совершаю ошибки, исправляю их, делаю выводы, иду дальше.
- Правда, что вы ушли из "Убойной силы"?
- Да. Может, какие-то чрезвычайные обстоятельства и заставят меня вернуться. Но пока я вышел из этой игры. Потому что… Сейчас попытаюсь сформулировать… Потому что мне это стало неинтересно.
- А что, был момент, когда вы испытывали к роли опера Плахова настоящий актерский интерес?
- Был. В самом начале, когда мы сочиняли, фантазировали. Чеченский блок тоже был интересен. В Африке мы неплохо повеселились. А потом пошли повторы. И когда ты вынужден отвергать разные предложения только из-за того, что связан обязательствами с "Убойной силой", это начинает понемногу раздражать.
- А пишут, будто вы отказались сниматься в "Убойной силе", обидевшись на режиссера Сергея Снежкина, который-де пренебрежительно отозвался о ваших "Дозорах". Насколько я понимаю, "Дозоры" вам интереснее "Силы". Чем именно?
- Жанром, конечно. Я в таком еще не играл. Когда увидел, что ребята в результате сделали, попал под серьезное впечатление от всей этой технологической истории.

Герои становятся лиричнее

- Но ведь не только технологией, верно? Городецкий-то - живой персонаж.
- Вот он этим и интересен. Сочетанием силы и слабости. В нем сила, которая как бы не очень ему и нужна, которая в тягость скорее. И главная задача его - не стать Иным, а вроде как остаться человеком, что несовместимо, конечно. Почему и финал такой, если вы видели. Потом, там чисто профессиональные задачи забавные. Сыграть женщину в мужском теле… Я подобных вещей не делал еще. Театр - он, конечно, более живое дело, менее техническое, артиста там видней. Но "Дозор" с его аттракционами - опыт увлекательный, не говоря уже о самой странной встрече Нового года, которую мне это кино обеспечило. С ночной премьерой через два часа после курантов.
- Автор-то доволен?
- Надеюсь, что убедил его. Лукьяненко написал Городецкого, который не очень сомневается, сражаясь на стороне Добра. В нем все-таки больше от супергероя. Мы с Бекмамбетовым решили, что в кино интересней другой, более приземленный, временами беспомощный, изломанный… Что он должен мучиться все время, выбирать. То он на стороне сына, который Темный, то на стороне женщины, которая Светлая и вдобавок сильнее его… Вторая часть получилась лиричней, в ней меньше быта и едкости, чем в первой. И герой уже совсем не супермен.
- Трудная была работа?
- Да. Много зимних натурных съемок, холода много, физическое напряжение большое… Мне было интересно, мне очень симпатичен режиссер, но "Дозоры" - не самое легкое занятие.
- Каким образом вы отдыхаете?
- Никакой экзотики. Читаю, хожу в театр, лежу на диване. Экстрима хватает в работе. Я не очень верю, когда человек говорит, что ему доставляет удовольствие только активный отдых. У человека должно быть время лежать, думать, смотреть в окно. Паузы нужны, когда принадлежишь только себе.