Да вам всякий скажет, кто и не был на Кубани, Краснодарский край - богатый: земля там сплошной чернозем, густая, вязкая, плодородная. Тамошние станичники на своих огородах в иной год по два урожая снимали. А вот местный старожил Иван Улыбин всякий раз ворчал, что родятся здесь богато одни девки. Впрочем, его тоже можно понять: было у Ивана три дочери. Старшая, Лида, как говорится, не в мать, не в отца, а в проезжего молодца. Волосы черные, чисто смоль, кожа смуглая, нос с горбинкой, глаза темно-карие… Не девка - огонь! Средняя, Любаша, удалась в Иванову родню: коса русая, тяжелая, глаза светлые, а сама тише воды, ниже травы. Младшенькая, последыш, Людочка оказалась совсем беленькой - льняные волосенки едва дотянули до забавных хвостиков, болезненная, да и худенькая, не в пример статным сестрам. Будто впрямь из остатков собирали. Наверное, поэтому и любили ее Иван Тарасович и Мария Семеновна больше всех своих деток.
Были все три сестры почти погодками, а потому и дружили меж собой с детства, как подруги. А когда выросли, то выпорхнули из родительского гнезда да разлетелись по стране кто куда. Само собой замуж повыходили, детей родили, то есть Ивану да Марии внуков. И все трое родили сыновей, каждая по сыну, а тихая Любаша - аж двоих. Впрочем, на этом сходство их судеб как раз и заканчивается.
Лидия
Окончив политехнический институт в начале семидесятых, старшая из сестер уехала по распределению в Ташкент вместе со своим однокурсником Николаем, который через пару месяцев стал ее мужем.
Свадьбу молодые не справляли, обещали приехать на Новый год и собрать всю родню в родительском доме. Имелась в виду улыбинская родня, потому что Николай, муж Лиды, - бывший детдомовец, до встречи с Лидой был один как перст на всем белом свете.
На свадьбу к сестре приехала из Москвы Любаша, она там училась в университете, и из Горького - Людочка, студентка второго курса мединститута. Этим они положили начало славной улыбинской традиции - каждый год 31 декабря собираться в доме родителей.
Дальнейшая судьба Лиды сложилась весьма печально. Когда их с Николаем первенец перешел во второй класс, Лида попала в автомобильную катастрофу. Нелепая случайность. Ранним воскресным утром на загородной трассе автобус, в котором она ехала в пионерлагерь проведать сынишку, на скорости протаранил шальной "КамАЗ". Водитель грузовика, как потом выяснилось, был пьян, его судили, но Лиде от этого не полегчало: с того дня она была прикована к постели.
- Перелом шейного отдела позвоночника, - сухо констатировал травматолог районной больницы, куда примчался обезумевший от горя Николай.
Сначала они еще на что-то надеялись. Николай возил жену по санаториям, оставляя несмышленого Димку на попечение соседки. Потом, по просьбе самой Лиды, они всей семьей переехали к Ивану Тарасовичу и Марии Семеновне. Лида, верно, все ждала, когда у Николая кончится терпение и он от нее уйдет, тогда все бремя заботы о них с Димкой ляжет на крепких еще родителей. Но так и не дождалась. Николай оставался рядом с женой до последнего ее часа.
Любаша
На четвертый, кажется, год новогодней традиции в большой улыбинский дом Любаша приехала к родителям с мужем. Игорь Сергеевич уже тогда работал в столичном министерстве - сначала рядовым клерком, потом поднимался по служебной лестнице выше и выше и, если бы не настигшая его на взлете пресловутая перестройка, стал бы Любашин муж в конце концов министром транспорта. Но так или иначе, уже тогда они жили в высотке на Котельнической набережной, имели служебную дачу в Подмосковье и от Краснодара до станицы, где жили родители Любаши, добирались на черной обкомовской "Волге", которую Игорю Сергеевичу любезно предоставляло здешнее руководство. И хотя муж был порядком старше красавицы Любаши, это не помешало им родить в счастливом браке двух сыновей.
Любаша, конечно, очень скоро раздобрела на министерских привилегиях, обзавелась собственной портнихой и парикмахершей, забросив науку, сосредоточилась на воспитании детей, но в приветливом родительском доме оставалась все той же тихой и застенчивой, какой была в детстве. Как ни странно, и Игорь Сергеевич, несмотря на черную "Волгу" и часы с выгравированной на оборотной стороне надписью "От председателя Совета министров СССР", был здесь прост и понятен. И продолжал с удовольствием приезжать сюда вплоть до первого своего инфаркта. Но тогда уже их дети повзрослели, а значит, и место несостоявшегося министра за столом никогда не пустовало.
Людочка
Младшая из сестер Людочка закончила педиатрический факультет Горьковского медицинского института и, вскоре защитив кандидатскую диссертацию, осталась на кафедре преподавателем. И это было, наверное, правильно, что она не стала лечить детей, потому как сама была хрупка и наивна подобно категорически не взрослеющему ребенку. Квартирный вопрос в чужом городе она решила довольно просто, прописавшись у родной тетки, старшей сестры Ивана Тарасовича.
С личной жизнью у Людочки поначалу были проблемы, но и их она решила вполне благополучно, к тридцати годам родив себе сына. Причем улыбинское семейство оказалось таким деликатным, что никто из них и никогда не спросил ее, кто отец мальчика. И когда Людочка явилась на очередное новогодие с восьмимесячным Арсением, все дружно приняли малыша как очередное пополнение. Дети сестер - двоюродные братья - были так близки между собой и, отчасти благодаря Лиде и Николаю, так равно любимы бабушкой, дедушкой, тетями и дядями, что их привязанности друг к другу могли бы позавидовать родные братья.
Забегая вперед, скажу, что спустя много лет беглый отец Арсения все же объявился. Но к тому времени Людочка уже стала профессором, а самое главное - избавилась от наивности. Подумала-подумала и решительно указала ему на дверь: взрослому Арсению он теперь не нужен, а ей и подавно!
Ульяна Тарасовна
Итак, каждый год 31 декабря вся родня Улыбиных собиралась под одной крышей. Наряжали елку, дарили друг другу подарки, собирали шумное застолье и дружно хохотали, подшучивая над кем-нибудь из присутствующих. Они даже над Лидой подшучивали, которую Николай вывозил к накрытому столу в инвалидной коляске, а Лида улыбалась так же открыто и счастливо, как и все ее родственники.
А жизнь уже тогда прикидывала втайне - кому уйти первому, кому первому прийти...
Сначала умерла Лида. Погасла тихо, как свечечка. Сестры, получив телеграммы, примчались на похороны вместе с детьми. Иван Тарасович, встречая гостей у порога, растерянно разводил руками:
- Отмучилась милая…
Вскоре после этого один за другим женились Любашины сыновья и на Новый год они теперь уже приезжали с женами, а потом и с детьми. А потом слег и умер в больнице Иван Тарасович. Но после этого ранним браком отметился Арсений, в очередной приезд Людочка появилась к новогоднему столу в сопровождении взрослого сына и невестки. Дольше всех не мог определиться Дима. Все-таки печать родительской печали его не миновала. Жили они теперь с Николаем, два бобыля, в отдельном, построенном после смерти Лиды доме.
А недавно умерла Ульяна Тарасовна, сестра Ивана Улыбина. Уже давно переехавшая в новую просторную квартиру, Людочка тем не менее не бросала тетку. Хотя справедливости ради надо сказать, была эта старуха вреднющая на редкость. Всех, кроме, пожалуй, Людочки, поедом ела. И не дружила ни с кем. С родным братом не зналась. Как смолоду поссорились, так и не могли помириться. Сколько раз Людочка пыталась приобщить ее к улыбинскому новогоднему столу - та ни в какую! Не поеду и все! А может, завидовала, что у брата такая большая и дружная семья, а вот у нее - ни детей, ни внуков…
Как бы то ни было, перед смертью она все же не выдержала, съехидничала:
- Да у Ваньки-то одна только дочь родная, остальные не его!
…В этот раз Людочка ехала на свою малую родину с тяжелым сердцем. Торопила поезд, скорее бы посмотреть матери в глаза. Ни Арсений, ни Юля, жена его, не могли понять, что с ней происходит: то и дело выходила в тамбур, не спала всю ночь. И чуть ли не прямо с порога увела мать в спальню:
- Мама, это правда?
Признание
- Я ведь в свидетельстве о рождении записана как Симеоновна, - будто выдохнув наконец тяжелый ком, начала Мария Семеновна. - Отец мой, терской казак Симеон Арев, раскулачен был в тридцатые годы… Росла сиротой. А когда в двадцать лет стала работать учительницей русского языка в чеченском селе, приглянулась местному джигиту. Да не простому парню, а начальнику райотдела НКВД красавцу Магомету Экажеву. В жены он меня взял, но предупредил: "Если родишь дочь, заведу вторую жену, потому что у меня должен быть наследник!" Когда сельская повитуха предсказала мне, что родится дочь, я от Магомета сбежала. Вот тогда и встретилась с Иваном. Лида родилась вскоре после нашей свадьбы. А потом Любаша…
- А я? - еле дыша, шепотом спросила Людочка, Людмила Ивановна Улыбина.
- А тебя Ульянка нагуляла, папина сестра. - И в детдом сдала, чтобы подальше от позора. А мы с Иваном тайком тебя домой принесли… Прости, дочка!
Вот и все. "В детстве мы любим родителей. Став взрослыми - судим их. И бывает, что мы их прощаем", - сказал однажды Оскар Уайльд.
…Спустя несколько часов вся улыбинская родня уже сидела за столом. Как всегда, шумно и весело. Весело еще и потому, что Дима, сын старшей сестры Лидии, явился на семейный праздник с молодой женой.
Татьяна ЧИНЯКОВА.

"Ваши дети - не дети вам. Они сыновья и дочери тоски Жизни по самой себе. Они приходят, благодаря вам, но не от вас, и, хотя они с вами, они не принадлежат вам. Вы можете дать им вашу любовь, но не ваши мысли. Ибо у них есть свои мысли. Вы можете дать пристанище их телам, но не душам, ибо их души обитают в доме завтрашнего дня, где вы не можете побывать даже в снах…"
Джебран Х. ДЖЕБРАН, ливанский писатель.