После Второй мировой войны наши офицеры и солдаты приняли участие в полусотне военных конфликтов на территориях различных государств. География такого сотрудничества охватывала почти все континенты Земли и затрагивала интересы многих тысяч российских семей. Кто-то из наших «легионеров» вообще не вернулся с этих войн, а остальные вынуждены были о них помалкивать. Потому что до самого последнего времени считалось, что ни в какие войны мы не ввязывались, а просто оказывали помощь «прогрессивным» правительствам.

За что «африканцы» благодарны Горбачеву?

Нижегородец Наиль Самерханов восемнадцать с половиной лет отслужил в военно-транспортной авиации. Его полк находился в городе Фергане (Узбекистан). Примерно с 1983 года эта воинская часть приняла эстафету у Джанкойского полка и стала специализироваться на военно-техническом сотрудничестве с зарубежьем. Как только на политической карте мира вспыхивал очередной военный конфликт и требовалось экстренное советское вмешательство, в Ферганском полку узнавали об этом первыми. Офицеры военно-транспортной авиации тотчас надевали форму гражданской компании «Аэрофлот» и вылетали на места событий. Вылетали иногда на полгода, а иногда и на год — кому как повезет.

Таким образом, старший борттехник самолета АН-12 Самерханов побывал в Эфиопии, Танзании, Йемене, Мозамбике и, естественно, Афганистане. Что любопытно, по документам из списков части в Фергане он никуда не выбывал, но в реальности только в Африке провел в служебных командировках больше трех лет.
Первым из советских лидеров, кто официально признал факт существования «русского иностранного легиона», был Михаил Горбачев. В 1989 году он во всеуслышание заявил, что мы оказывали военную помощь правительству Эфиопии. Благодаря этому старшему лейтенанту Самерханову признали одну из трех длительных командировок в эту африканскую страну. Но были еще и другие. С ними-то как? Со временем наше государство признало наше участие и в других войнах. Но признало так, что доказать свой боевой стаж нашим «африканцам» почти нереально.

— 1 января прошлого года в Федеральный закон «О ветеранах» были внесены поправки, в которых констатируется, что отныне все периоды пребывания наших военнослужащих в Мозамбике и Эфиопии нужно считать участием в боевых действиях, — рассказывает Наиль. — Я обрадовался: с учетом трех лет, проведенных экипажем нашего АН-12 в этих странах, моя военная выслуга превысила бы двадцать лет, а стало быть, я уже сейчас мог бы получать пенсию.

«А вы подтвердите, что воевали!»

Наиль сразу же обратился в военный комиссариат, но там понял, что его радость была преждевременной. Военные чиновники ему популярно объяснили, что закон законом, но необходимо документально доказывать свое участие в каждой из боевых операций.

— Понимаешь, нужна «бумажка» того времени, где прямо сообщается об этом… — по-свойски сказал один из сотрудников военкомата.

— Официально ни в одной из этих стран боевых действий не велось, — говорит Наиль. — В ту пору наше государство не хотело признавать, что в этих странах идет гражданская война. Поэтому мне трудно представить нашего командира полка, который, отправляя нас в Эфиопию или Мозамбик, записал бы в приказе, что посылает нас на войну.

Но делать нечего, пришлось ветерану собирать информацию по архивам. Списывался он с Центральным архивом Минобороны России и с аналогичной узбекской организацией.

— Сейчас у меня на руках есть летная книжка с боевым налетом и справка о том, что я участвовал в четырех длительных африканских командировках, — подводит итог Наиль. — По совету юриста буду обращаться в суд, в котором постараюсь добиться начисления военной пенсии. Потому что иначе получается замкнутый круг: подтвердить мое участие в боевых операциях могли бы сослуживцы, но они тоже поставлены в такое положение, когда закон требует от них доказательств боевого стажа.

Константин ШИШАРИН.