Но почему ты рассказываешь все это мне, журналисту? Я искренне недоумевала, глядя на то, как светлоокий молодой человек, сидящий напротив, смущенно теребит в руках свою кепочку а-ля Жириновский.
- А кому же - доктору? Следователю? Декану? Или, может, ее родителям пожаловаться?.. Вы хоть напишите об этом, пусть тайное станет явным: не думаю, что я единственная жертва такой "моды".
Удивляться было чему - не часто в редакции откровенничают столь юные посетители. Сюда приходят люди взрослые, как правило прошедшие суровую школу жизни. Мой сегодняшний герой, судя по его рассказу, получил в этой школе первый урок.

Картинка в прихожей

…Олег терпеть не мог эту дурацкую репродукцию под стеклом и в металлической рамочке: пожелтевшая березовая роща, какая-то речушка с пожухлыми берегами, а надо всем этим - розовый, цвета пасхальных яиц закат. Его раздражали не то убогость пейзажа, не то сочетание желтого с розовым уже тогда, когда он впервые переступил порог квартиры Киселевых. Но репродукция висела в прихожей, справа от двери, и, приходя сюда, он затем всякий раз неизменно упирался взглядом в эту рощу и этот закат. Однажды Киселевы затеяли ремонт, и Олег мысленно попрощался с нелепой картинкой. Но, увы, через пару месяцев она вновь красовалась на фоне новеньких обоев и на том же самом месте.
А первый раз он попал в этот дом в седьмом или восьмом классе. Ленка тогда пригласила к себе на день рождения всех мальчишек. До этого случая он ее вообще не замечал: она всегда на первой парте сидела, он - всегда на последней. И на уроках видел только ее затылок с аккуратным "хвостиком". Да и вообще - девчонка как девчонка, разве что отличница… А тут вырядилась в какой-то немыслимый прикид - отец ей накануне из Штатов привез - джинсы и кофточка, едва достающая до пояса. И когда Ленка подавала кому-то за столом тарелку с закусками, когда она танцевала, поднимая руки, он видел ее тоненькую талию, ее кожу на плоском животе, гладкую, как поверхность мраморной скульптуры. И от выпитого лимонада у него почему-то сладко кружилась голова.
Ленка была девочка, что называется, без комплексов, и когда через пару дней Олег, краснея и робея, пригласил ее на концерт заезжей группы во Дворец спорта, она вместо "спасибо" спокойно и просто сказала: "Ты мне тоже нравишься".
У них была настоящая "мужская" дружба. Ни поцелуев, ни тайных объятий в подъезде - но всюду вместе и друг за друга горой. Они даже уроки вместе учили. Из школы шли к Киселевым, Олег чистил картошку, Ленка разогревала суп и накрывала на стол. Вместе мыли посуду и шли заниматься. Олег нажимал на английский. До вступительных экзаменов оставались сначала месяцы, потом недели, потом дни…

В университете

В тот день, когда им вручали студенческие билеты, на факультете была настоящая пирушка. И шампанское уступало по крепости другим напиткам. Словом, Олег с непривычки перебрал.
- Только домой не появляйся в таком виде, тебя мать убьет, - уговаривала его Ленка, хорошо зная строгий нрав Тамары Павловны, матери Олега. - Сейчас "тачку" поймаем, к нам поедем, мои "шнурки" как всегда в разъездах…
Вот тогда они и согрешили.
Он проснулся, когда уже за окном было совсем темно. По телевизору шла программа "Время", а Ленка, положив голову ему на грудь, гладила его руку. Это останется на всю жизнь: если представлять, что такое счастье, он всегда будет вспоминать одно и то же - вечер, мерцающий экран телевизора в полутемной комнате и ни с чем не сравнимый запах Ленкиных волос.
…В том, что они поженятся, он нисколько не сомневался. Просто надо было закончить университет, на этом настаивали родители. Тамара Павловна, к примеру, всегда говорила, что мужчина должен сначала научиться зарабатывать деньги, а потом уже заводить семью. Впрочем, молодую пару такое положение вещей вплоне устраивало. Встречались они утром на лекциях, в перерывах жевали хот-доги и обменивались впечатлениями о вчерашнем триллере, что показывали по TV, а после занятий шли к Ленке домой… Он мог ей позвонить среди ночи, мучаясь бессонницей от нахлынувших чувств, а то вдруг срывался с лекций и мчался на площадь Минина, чтобы купить ей цветы. И все было хорошо. Но все же…
Что-то новое и непонятное пока забрезжило в их отношениях на третьем курсе. У Ленки появилось много подруг, теперь, случалось, она шла после лекций домой не с ним, а с подругами. Или с подругой.
- Им же надо обсудить свои бабские штучки, - утешал его приятель с курса… По крайней мере, поводов для ревности разбитная и веселая Ленка ему не давала. Она вообще не умела кокетничать, не жеманничала, как другие, и ни с кем, кроме него, наедине не оставалась. Ни с кем из парней.

“Софи Лорен”

Гром грянул в воскресенье, накануне 23 февраля. У самого подъезда Ленкиного дома он встретил Нонну Сергеевну, Ленкину маму.
- Ой, Олежек, а Лена вот-вот должна прийти! Возьми ключи, подождешь ее дома. Я буду поздно, - как всегда, она спешила. Сунув Олегу в ладонь связку ключей с замысловатым брелоком, нырнула в ждавшую ее служебную "Волгу" и лихо захлопнула за собой дверцу.
Олег повертел ключи и, глядя вслед отъезжавшей машине, подумал, что давно не дарил Ленке цветов. "Съезжу, пожалуй, на рынок пока, не сидеть же одному в чужой квартире", - думал он, шагая к остановке. Ему не повезло. И на остановке было полно народу, пришлось долго ждать маршрутку, и на рынке не протолкнешься. Солидные тетеньки накануне мужского праздника суетливо раскупали гвоздики. Некоторые брали по 20 - 30 штук. "Сколько же у них любимых мужчин?" - усмехнулся про себя Олег и, потолкавшись у цветочных рядов, купил одну, самую дорогую розу на длинном, с метр, и толстом стебле с огромными колючками.
- Этот сорт называется "Софи Лорен", - пояснила ему словоохотливая торговка, затягиваясь сигареткой. Бордовая роза и впрямь чем-то напоминала итальянскую кинодиву: такие же крупные "черты лица" и такая же завораживающая красота.
…Выйдя из лифта, привычно шагнул направо. Из-за двери едва слышно доносилась музыка.
- Черт меня дернул, - вспоминает теперь Олег с досадой. - Лучше бы я этого тогда не делал… Но я хотел пошутить: открыть дверь своим ключом, подкрасться незаметно и в шутку ее напугать…
Он осторожно снял в прихожей ботинки, повесил на вешалку дубленку и на цыпочках прошел в гостиную, двумя пальцами держа перед собой "Софи Лорен". Но музыка доносилась почему-то из спальни. Так же на цыпочках подошел к двери и тихонько ее приоткрыл.
Сраженный увиденным, он ахнул чуть ли не вслух и сжал колючий стебель всей ладонью. Он не чувствовал боли, не видел, не слышал, казалось, на какой-то миг он потерял сознание. Конечно же, он знал, что такое бывает, он знал, что это называется "лесбийская любовь", не раз смотрел с ребятами порнушку - там вообще одни "голубые" и "розовые", но то, что его ласточка, солнышко, его славная милая Ленка занималась любовью с Катериной из параллельной группы, это ему не могло присниться в самом страшном кошмаре.
Он резко прикрыл дверь. В комнате сразу все стихло. Даже музыку выключили. Пока он дрожащими руками доставал шарф, пачкая его кровью - пальцы и ладонь были глубоко изранены колючками, пока надевал дубленку, пока неловко застегивал молнии на обуви, прошла целая вечность. Но он спешил. Более всего он боялся встретиться с ней глазами. И все же она успела накинуть халат и выйти в прихожую. Лучше бы она молчала: он отвел глаза в сторону и теперь был вынужден рассматривать этот вызывающий закат, стоя прямо на растоптанной "Софи Лорен". Откуда-то из небытия до него доносились обрывки фраз:
- Подумаешь! Да, это моя любовница… Имею право… Сейчас все так живут… Это даже модно…
Машинально, как робот, повернулся, шагнул за порог и хлопнул входной дверью с такой силой, что уже на лестничной площадке услышал резкий стук и звон разбитого стекла. Он понял: это упала со стены ненавистная репродукция…
Теперь он сидит передо мной, но, судя по всему, памятью пребывает там, в квартире Лены Киселевой, девушки, которую он любил. Он морщит лоб и с силой растирает ладонями виски, как будто пытаясь отогнать все дурное, что удерживает отныне его сознание.
- Я не знаю, что делать, учебный год начался, а я еще ни на одной лекции не был. Я боюсь с ней встретиться. Я вообще теперь не могу смотреть на девушек. И знаете, о чем я думаю в последнее время? Если бы я застал ее с парнем, я, возможно, смог бы потом ее простить. Потому что это можно понять…
Татьяна ЧИНЯКОВА.

P.S.

 Бесспорно, мне не решить его проблемы, мое дело - лишь назвать вещи своими именами. И я не знаю, чем помочь Олегу. Я просто констатирую: оказывается, теперь и "это" присутствует в нашей жизни… А фамилия героини по понятным причинам изменена: она себя и так узнает. И не только она.